Национальное самосознание – это такое своеобразное объяснение
приверженности к своему отечеству. Люди, дескать, живут под тем или
иным национальным руководством не по причине принуждения, а также не из
политических соображений собственной выгоды, а потому что принадлежат к
особой разновидности людей и обладают определенными качествами,
присущими этой разновидности. Независимо от индивидуального своеобразия
и изменчивости политической воли гражданина существует, оказывается,
прирожденный национальный характер, который побуждает не только к
единству со своими соотечественниками, но и к подчинению своей –
национальной – политической власти.
Итак, «национальное самосознание» – это современная
расистская формула неопровержимости национализма; это догма, для
которой нет доказательства, зато есть «наглядные примеры».
Подобные примеры призваны проиллюстрировать исконную, догосударственную
общность, которая якобы делает из определенного количества людей народ
– даже тогда и именно тогда, когда они не являются народом одного
и того же государства или вообще не имеют государства.
«Наглядный пример» № 1: общий язык
...является
примером того, по какому принципу выбираются эти признаки. Все
переиначивается: ту общность, которая возникла в результате
осуществления государственной воли, выдают за догосударственную
особенность, будто бы нашедшую выражение в государстве. Но национальный
язык – это не результат естественного развития первичных
диалектов, а искусственный продукт политической власти. В одних случаях
это «литературный язык», внедренный в пределах подвластной
территории, в других – «официальный язык», который
ввели в качестве служебного и делового способа общения, не считаясь со
случайными локальными наречиями.
Далее возникает вопрос, какое такое «самосознание» на этом
строится. В конце концов, общий язык не создает общих интересов.
Наличие у людей общих целей и взглядов не зависит от языка, поскольку
каждый, кто им владеет, может с его помощью выражать свои мысли
независимо от их конкретного содержания. Утверждение о том, что из-за
общности языка все прочие противоположности и различия не имеют
значения, – это грубая ложь, которая кажется убедительной только
тому, кто призывает забыть обо всех остальных интересах, кроме
«национального самосознания».
«Наглядный пример» № 2: общая культура
И тут похожая загвоздка. Если произведения искусства считают национальным достоянием, то причина этого не может заключаться в самих художественных произведениях – ведь ноты и рифмы, как известно, не носят цветов национального флага; общепризнанность тут тоже ни при чем, ведь вкусы – это дело субъективное, которое не зависит от страны происхождения стихов или картин. Часто можно слышать, что в художественных произведениях проявляется индивидуальность автора, но тем не менее на них также смотрят как на коллективную собственность, причем опять же благодаря воле государства. «Присваивая» духовные ценности, государство стремится к ним пристроиться и разделить их славу. Поэтому оно заботится о том, чтобы народ знал «своих» поэтов и мыслителей – как минимум по фамилии. Народ учат смотреть на историю искусства через национальные очки и видеть в «великих произведениях» предмет национальной гордости – даже тогда и именно тогда, когда склонность к искусству у людей отсутствует или они по-другому удовлетворяют свои культурные потребности.
«Наглядный пример» № 3: общая история
«Общая
история» дает еще меньше оснований любить свое отечество. Тот,
кто говорит об общей истории как о единых узах, которые связывают
«всех нас», все равно не подразумевает под этим давно
минувшие времена, когда в догосударственный период дикие племена
занимались охотой и собирательством. Наоборот, он имеет в виду
политические завоевания, которыми может похвастаться современное
государство и его правовые предшественники и которые, как правило,
достигались путем обильного кровопролития, стоившего политическим
предкам сегодняшних граждан здоровья и жизни. Современное же население
призывают видеть в этом не вредные для него ошибки, а формирование
общества с единой судьбой. За это общество можно испытывать гордость
или стыд – но в любом случае о нем нужно думать как об общем
деле, в котором существуют права и обязанности, причем совершенно
независимо от каких-либо индивидуальных интересов.
В чем заключаются эти права и обязанности – это определяется не
«национальным самосознанием», а политическим руководством.
Когда идет речь об установках во внутренней политике и общественном
устройстве или о внешнеполитических претензиях на ресурсы других
государств, то дело народа – смотреть на политические маневры
своей власти как на решение национальных задач и разделять ее цели. Для
этого необходимо закрывать глаза на противоречие между властью и
подвластными, между государством и гражданином. Если народу это
оказывается по силам, то государство получает возможность ссылаться на
него и утверждать, что действует по его поручению. И тогда требуемое
властями повиновение предстает уже не как подчинение государству, а как
выражение воли народа. Чем больше национальных задач, тем больше пользы
от идеи народной воли, которая, словно вторая натура, обитает в каждом
человеке, хочет он того или нет, этакое «национальное
самосознание», которое легитимирует государство.
В конце концов, всегда можно указать на что-то общее между людьми одного государства и тем самым привести «наглядный пример» для оправдания своей идеологии.